Ум — предшествует всему
Manopubbaṅgamā dhammā*, manoseṭṭhā manomayā. Manasā ce paduṭṭhena**, bhāsati vā karoti vā. Tato naṃ dukkhamanveti***, cakkaṃva vahato padaṃ. Дхаммам предшествует ум, ум – их глава, они сделаны из ума; если с умом осквернённым говоришь или действуешь, то за тобою следует несчастье, как колесо вслед за тягловым быком. Дхаммапада, 1
*manopubbaṅgamā dhammā: Ментальные явления (дхаммы) имеют своим предшественником ум (мано) в том смысле, что ум, или сознание (виньняна), является условием для возникновения других ментальных совокупностей, а именно: ощущения (ведана), восприятия (саньня) и формирователей (санкхара). Хотя эти ментальные явления и возникают одновременно с умом, ум считается их предшественником потому, что они не могут возникнуть без него, а он может возникнуть при отсутствии некоторых из них.
**paduṭṭhena: “Осквернённым” значит “осквернённым гостями-пороками, такими как жадность и так далее”. Ведь естественный ум – это сознание ментального континуума (бхаванга-читта), оно является неосквернённым. Подобно тому, как прозрачная вода, загрязнённая синей или какой-то другой краской, становится водой синего или какого-то другого цвета, ни новая вода, ни старая уже не является прозрачной, – таким же образом и ум становится осквернённым гостями-пороками, такими как жадность и так далее, ни новое сознание, ни старое уже не является сознанием ментального континуума. Об этом сказал Благословенный:
Pabhassaramidaṃ, bhikkhave, cittaṃ. Tañca kho āgantukehi upakkilesehi upakkiliṭṭhaṃ.
Сияет, о монахи, этот ум, но он загрязнен гостями-загрязнениями
(Pabhassara Sutta АN 1.49)
Таким образом “если с умом осквернённым говоришь или делаешь”, то говоря, демонстрируешь дурное речевое поведение четырёх видов, а действуя, демонстрируешь дурное телесное поведение трёх видов; если не говоришь и не действуешь, то предаёшься дурному умственному поведению трёх видов. Таким образом совершаются десять типов неблагих поступков.
***dukkha: “То за тобою следует несчастье” значит, что тогда вследствие дурного поведения трёх типов за таким человеком следует несчастье; его, отправляющегося в четыре мира лишений или получающего плохое рождение среди людей из-за воздействия дурного поведения, преследует результирующее страдание, физическое и психическое, о котором говорят либо как об имеющем основой тело, либо как о страдании другого типа. Как преследует? “Как колесо вслед за тягловым быком”, что значит: как колесо за ногами быка, запряжённого в упряжь, тянущего упряжь. Это подобно тому, как он тянет упряжь день, два, пять, десять, полмесяца, месяц и не может остановить, отбросить колесо; и вот, когда он идёт вперёд, ярмо давит ему на шею, а когда пятится назад, колесо бьёт по плоти бёдер. Колесо, мешающее ему этими двумя способами, движется за ним след в след. Таким же образом за человеком, с осквернённым умом предававшимся дурному поведению трёх типов, следует страдание – и физическое и психическое, коренящееся в дурном поведении, куда бы он ни отправился, как например, в ад и т. д.
История Тхеры Чаккхупалы
Это стихотворение Будда произнёс про слепого тхеру Чаккхупалу, когда жил в монастыре Джетавана в Саватхи.
Однажды Тхера Чаккхупала пришёл в монастырь Джетавана, чтобы оказать почтение Будде. Ночью, после дождя, тхера ходил в медитации туда-сюда по дорожке и неумышленно подавил множество насекомых. Утром несколько монахов пришли навестить тхеру и обнаружили на дорожке для медитации мертвых насекомых. Они стали осуждать тхеру и сообщили об этом Будде. Будда спросил, видели ли они, как тхера убивает насекомых. Когда они ответили отрицательно, Будда сказал: “Подобно тому, как вы не видели, что он убивал, так и он не видел этих насекомых. У избавившегося от пороков не может быть намерения убивать”. В ответ на вопрос, почему Чаккхупала ослеп, хотя и обладал необходимыми для Арахантства качествами, Будда рассказал следующую историю.
В одной из прошлых жизней Чаккхупала был лекарем. Однажды он намеренно ослепил женщину со слабым зрением. Она пообещала вместе с детьми стать его служанкой, если он сможет полностью излечить её глаза. Но потом, опасаясь, что лекарь будет плохо с ней обращаться, женщина решила его обмануть. Она сказала, что глаза у неё стали болеть ещё сильнее, чем прежде, хотя на самом деле болезнь прошла после первого же применения лекарства. Лекарь понял, что женщина его обманывает, и в отместку дал ей другую мазь, от которой та полностью ослепла. В результате этого злодеяния лекарь много раз терял зрение в последующих жизнях.
Затем Будда сказал в стихах следующее:
Manopubbaṅgamā dhammā*, manoseṭṭhā manomayā. Manasā ce paduṭṭhena**, bhāsati vā karoti vā. Tato naṃ dukkhamanveti***, cakkaṃva vahato padaṃ. Дхаммам предшествует ум, ум – их глава, они сделаны из ума; если с умом осквернённым говоришь или действуешь, то за тобою следует несчастье, как колесо вслед за тягловым быком.
В конце стихотворения тридцать тысяч монахов достигли Арахантства с аналитическими знаниями (патисамбхида).
Дхаммапада-Аттхакатха (Комментарии к Дхаммападе. Перевод с пали — Елена Рыбьякова).
Что такое «всё»?
Sabbasutta. Беседа о том, что такое «всё»
Самьютта Никая 35.23 (SN35.23)
Sāvatthinidānaṃ.
В Саваттхи.
“Sabbaṃ vo, bhikkhave, desessāmi. Taṃ suṇātha. Kiñca, bhikkhave, sabbaṃ?
Монахи, научу вас, что значит «всё». Слушайте. Что такое «всё», монахи?
Cakkhuñceva rūpā ca, sotañca saddā ca, ghānañca gandhā ca, jivhā ca rasā ca, kāyo ca phoṭṭhabbā ca, mano ca dhammā ca—idaṃ vuccati, bhikkhave, sabbaṃ.
Глаз и образы, ухо и звуки, нос и запахи, язык и вкусы, тело и прикосновения, ум и дхаммы (ментальные явления) — это, монахи, называется «всё».
Yo, bhikkhave, evaṃ vadeyya: ‘ahametaṃ sabbaṃ paccakkhāya aññaṃ sabbaṃ paññāpessāmī’ti, tassa vācāvatthukamevassa; puṭṭho ca na sampāyeyya, uttariñca vighātaṃ āpajjeyya.
Если, монахи, кто-либо скажет: я это «всё» отброшу, и укажу другое «всё», это будет пустым хвастовством. И спрошенный, он не смог бы объяснить и, более того, раздосадовался бы.
Taṃ kissa hetu? Yathā taṃ, bhikkhave, avisayasmin”ti.
Почему же? Потому что, монахи, это вне доступного ему.
То что непостоянно, есть страдание
Aniccasutta. Беседа об изменчивости
Самьютта Никая 22.45
Sāvatthinidānaṃ.
В Саватхи
“Rūpaṃ, bhikkhave, aniccaṃ.
Форма, монахи, непостоянна.
Yadaniccaṃ taṃ dukkhaṃ;
То, что непостоянно, есть страдание;
yaṃ dukkhaṃ tadanattā;
то, что является страданием, это «не-я».
yadanattā taṃ ‘netaṃ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti
«Не-я» значит – «Это не моё, я не являюсь этим, это не является мной».
evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya daṭṭhabbaṃ.
Так это необходимо увидеть – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием.
Evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya passato
У того, кто таким образом видит это – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием,
cittaṃ virajjati vimuccati anupādāya āsavehi.
ум становится бесстрастен и, не привязываясь, освобождается от пороков.
Vedanā aniccā.
Чувство непостоянно.
Yadaniccaṃ taṃ dukkhaṃ;
То, что непостоянно, есть страдание;
yaṃ dukkhaṃ tadanattā;
то, что является страданием, это «не-я».
yadanattā taṃ ‘netaṃ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti
«Не-я» значит – «Это не моё, я не являюсь этим, это не является мной».
evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya daṭṭhabbaṃ.
Так это необходимо увидеть – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием.
Evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya passato
У того, кто таким образом видит это – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием,
cittaṃ virajjati vimuccati anupādāya āsavehi.
ум становится бесстрастен и, не привязываясь, освобождается от пороков.
Saññā aniccā,
Восприятие непостоянно,
Yadaniccaṃ taṃ dukkhaṃ;
То, что непостоянно, есть страдание;
yaṃ dukkhaṃ tadanattā;
то, что является страданием, это «не-я».
yadanattā taṃ ‘netaṃ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti
«Не-я» значит – «Это не моё, я не являюсь этим, это не является мной».
evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya daṭṭhabbaṃ.
Так это необходимо увидеть – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием.
Evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya passato
У того, кто таким образом видит это – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием,
cittaṃ virajjati vimuccati anupādāya āsavehi.
ум становится бесстрастен и, не привязываясь, освобождается от пороков.
Saṅkhārā aniccā,
Формации (намерения) непостоянны,
Yadaniccaṃ taṃ dukkhaṃ;
То, что непостоянно, есть страдание;
yaṃ dukkhaṃ tadanattā;
то, что является страданием, это «не-я».
yadanattā taṃ ‘netaṃ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti
«Не-я» значит – «Это не моё, я не являюсь этим, это не является мной».
evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya daṭṭhabbaṃ.
Так это необходимо увидеть – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием.
Evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya passato
У того, кто таким образом видит это – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием,
cittaṃ virajjati vimuccati anupādāya āsavehi.
ум становится бесстрастен и, не привязываясь, освобождается от пороков.
Viññāṇaṁ aniccaṃ,
Сознание непостоянно,
Yadaniccaṃ taṃ dukkhaṃ;
То, что непостоянно, есть страдание;
yaṃ dukkhaṃ tadanattā;
то, что является страданием, это «не-я».
yadanattā taṃ ‘netaṃ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti
«Не-я» значит – «Это не моё, я не являюсь этим, это не является мной».
evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya daṭṭhabbaṃ.
Так это необходимо увидеть – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием.
Evametaṃ yathābhūtaṃ sammappaññāya passato
У того, кто таким образом видит это – как оно есть на самом деле, с правильным пониманием,
cittaṃ virajjati vimuccati anupādāya āsavehi.
ум становится бесстрастен и, не привязываясь, освобождается от пороков.
Rūpadhātuyā ce, bhikkhave, bhikkhuno cittaṃ virattaṃ vimuttaṃ hoti anupādāya āsavehi.
Если, монахи, ум монаха бесстрастен к элементу формы, то он, не привязываясь, освобождается от пороков.
Vedanādhātuyā ce, bhikkhave, bhikkhuno cittaṃ virattaṃ vimuttaṃ hoti anupādāya āsavehi.
Если, монахи, ум монаха бесстрастен к элементу чувства, то он, не привязываясь, освобождается от пороков.
Saññādhātuyā ce, bhikkhave, bhikkhuno cittaṃ virattaṃ vimuttaṃ hoti anupādāya āsavehi.
Если, монахи, ум монаха бесстрастен к элементу восприятия, то он, не привязываясь, освобождается от пороков.
Saṅkhāradhātuyā ce, bhikkhave, bhikkhuno cittaṃ virattaṃ vimuttaṃ hoti anupādāya āsavehi.
Если, монахи, ум монаха бесстрастен к элементу формаций (намерений), то он, не привязываясь, освобождается от пороков.
Viññāṇadhātuyā ce, bhikkhave, bhikkhuno cittaṃ virattaṃ vimuttaṃ hoti anupādāya āsavehi.
Если, монахи, ум монаха бесстрастен к элементу сознания, то он, не привязываясь, освобождается от пороков.
Vimuttattā ṭhitaṃ.
Будучи освобожденным, он устойчив.
Ṭhitattā santusitaṃ.
Будучи устойчивым, он удовлетворен.
Santusitattā na paritassati.
Будучи удовлетворенным, он не испытывает волнений.
Aparitassaṃ paccattaññeva parinibbāyati.
Не испытывая волнений, он самостоятельно достигает Ниббаны.
‘Khīṇā jāti, vusitaṁ brahmacariyaṁ, kataṁ karaṇīyaṁ, nāparaṁ itthattāyā’ti pajānātī”ti.
«Исчерпано рождение, прожита святая жизнь, сделано то, что должно быть сделано, нет больше ничего для этого состояния», – понимает он.
Вся Дхамма в одном четверостишии Будды
Natthi rāgasamo aggi Natthi dosasamo kali Natthi khandhasamā dukkhā Natthi santiparaṃ sukhaṃ Нет огня подобного страсти (рага),* Нет беды подобной злости (доса), Нет страдания подобного совокупностям (кхандха),** Нет счастья превыше покоя (санти). Дхаммапада, 202
История про дочь уважаемого семейства
Эту строфу Будда произнёс про дочь уважаемого семейства, когда жил в Джетаване.
Однажды отец и мать, договорившись о свадьбе дочери, пригласили на праздник Учителя. Учитель пришёл к ним в окружении сообщества монахов. И вот эта невеста ходила туда-сюда, процеживая воду для монахов и прочее, а жених стоял и наблюдал за ней. В уме у него, взирающего со страстью, поднялась похоть. Во власти неведения он не прислуживал ни Будде, ни восьмидесяти великим тхерам. Протянув руку, юноша подумал: “Схвачу-ка эту невесту”. Учитель, уловив его намерение, сделал так, чтобы он не видел ту девушку. Не видя её, юноша стал смотреть на Учителя. И Учитель сказал продолжающему смотреть на него юноше: “О юноша, ведь нет огня подобного огню страсти, нет беды подобной беде злости, нет страдания подобного страданию поддержания совокупностей и нет счастья подобного счастью Ниббаны”. Затем он произнёс эту строфу:
Нет огня подобного страсти (рага),*
Нет беды подобной злости (доса),
Нет страдания подобного совокупностям (кхандха),**
Нет счастья превыше покоя (санти).
В конце наставления и жених, и невеста утвердились в Плоде Сотапатти (вошедшего в поток). Тогда Благословенный сделал их видимыми друг для друга.
Дхаммапада-Аттхакатха (Комментарии к Дхаммападе. Перевод с пали Елена Рыбьякова).
*Рага (rāga – влечение, страсть)и доса (dosa – отвращение, ненависть) неблагие корни ума, неразрывно связанные с третьим корнем неведения (moha, avijjā).
** Пять совокупностей, которые человек в силу неведения принимает как «я», «личность»: форма, физическое тело (rūpa-khandha), чувство (vedanā-khandha), восприятие (saññā-khandha), формации ума (saṅkhāra-khandha), сознание (viññāṇa-khandha). Привязанность к этим пяти совокупностям является страданием.
Saṅkhittena pañcupādānakkhandhā dukkhā.
Вкратце, пять совокупностей, которые вызывают привязанность, есть страдание.
(Дхаммачаккапаватана сутта).
Кукла-марионетка
Passa cittakataṃ* bimbaṃ, arukāyaṃ samussitaṃ. āturaṃ bahusaṅkappaṃ**, yassa natthi dhuvaṃ ṭhiti. Взгляни на разукрашенную* куклу: Груда язв, на подпорках, Жалкая, [но всё же] объект многих помыслов**, Нет у неё ни устойчивости, ни постоянства. Дхаммапада, 147
*cittakatanti – в смысле “украшенная разноцветными тканями, ожерельями, раскрашена хной”.
**bahusaṅkappa – объект восхищения, многих чувственных мыслей.
История Сиримы
Дхаммапада-Аттхакатха (сокращенный перевод истории из комментария к этому стиху).
Когда-то в Раджагахе жила очень красивая куртизанка по имени Сирима. Каждый день Сирима предлагала милостыню восьми монахам. Один из этих монахов случайно упомянул перед другими монахами, какой красивой была Сирима, а также и то, что она каждый день предлагала монахам очень вкусную еду. Один молодой монах, услышав это, влюбился в Сириму, хотя и не видел ее ни разу. На следующий день этот молодой монах отправился с другими монахами в дом Сиримы. Сириме в тот день было нехорошо, но так как она хотела выразить почтение монахам, ее к ним вынесли. Молодой монах, увидев Сириму, подумал про себя: «Она очень красива, несмотря на то что больна!” И он почувствовал к ней сильное влечение.
В ту же ночь Сирима умерла. Царь Бимбисара отправился к Будде и сообщил о смерти Сиримы, сестры Дживаки. Будда сказал царю Бимбисаре чтобы мертвое тело Сиримы отнесли на кладбище и оставили его там на три дня, без погребения, но так, чтобы оно было защищено от ворон и стервятников. Царь выполнил указания Будды. На четвертый день мертвое тело прекрасной Сиримы перестало быть красивым и желанным; оно раздулось, и из девяти отверстий стали выходить личинки. В тот день Будда повел своих монахов на кладбище, чтобы посмотреть на тело Сиримы. Царь тоже пришел со своей свитой. Молодой монах, который был отчаянно влюблен в Сириму, не знал, что та умерла. Узнав, что Будда и монахи собираются к Сириме, он решил пойти с ними. На кладбище монахи во главе с Буддой, а также царь со свитой окружили труп Сиримы.
Затем Будда попросил царя, чтобы городской глашатай объявил, что Сирима будет доступна за плату в размере одной тысячи за ночь. Но никто не согласился взять ее ни за тысячу, ни за пятьсот, ни за двести пятьдесят, ни даже если бы ее отдали бесплатно. Затем Будда сказал собравшимся: “Монахи, посмотрите на Сириму! Когда она была жива, многие были готовы отдать тысячу за то, чтобы провести с ней ночь; но теперь никто не берет ее даже без всякой платы. Тело человека подвержено порче и разложению”.
Затем Будда сказал в стихах следующее:
Passa cittakataṃ bimbaṃ, arukāyaṃ samussitaṃ. āturaṃ bahusaṅkappaṃ, yassa natthi dhuvaṃ ṭhiti. Взгляни на разукрашенную куклу: Груда язв, на подпорках, Жалкая, [но всё же] объект многих помыслов, Нет у неё ни устойчивости, ни постоянства.
В конце беседы молодой монах достиг Плода Вошедшего в поток.
Почему не ищете света?
Ko nu hāso kim ānando niccaṃ pajjalite sati, Andhakārena onaddhā padīpaṃ na gavesatha. Какой же смех, какая радость, когда постоянно сгораешь в огне?* Окутанные тьмою, не ищете света**. Дхаммапада, 146
*Будда часто использует образ огня (горения) в своих учениях. Например, Адиттапарияя сутта («Описание горения». Ādittapariyāya Sutta, Saṁyutta Nikāya 35.28).
sabbaṁ, bhikkhave, ādittaṁ.
Монахи, всё горит.
Далее Будда описывает чувственные основы и результирующие ментальные явления как «горящие» — огнём страсти, отвращения, заблуждения и страдания
rāgagginā, dosagginā, mohagginā ādittaṁ jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi ādittan’ti vadāmi.
**комментарий добавляет сюда вопросительное слово: почему не ищете света?
История компаньонок Висакхи
Это наставление о Дхамме Учитель произнёс, обращаясь к компаньонкам Висакхи, когда жил в Джетаване.
Рассказывают, что однажды в Саваттхи пятьсот родовитых сыновей поручили своих жён Висакхе — с мыслью: “Так они перестанут вести себя легкомысленно”. Когда женщины шли в парк или монастырь, с ними обязательно была Висакха. Однажды, когда были объявлены недельные празднования, жёны приготовили для мужей самогон. Те, отгуляв семь дней на празднике, на восьмой день, когда барабаны пробили о возобновлении работы, пошли по делам. А женщины подумали: “Нам не удалось выпить самогона с мужьями, а он остался. Пока они не знают, выпьем”. Они пошли к Висакхе и сказали:
— Госпожа, мы хотим посмотреть парк.
— Хорошо, матушки, тогда сделайте, что должны сделать, и выдвигайтесь, — был им ответ.
Женщины пошли с Висакхой, взяли украдкой самогон, выпили его в парке и стали расхаживать пьяными. Висакха же подумала: “Они поступили неподобающим образом. Теперь меня будут осуждать и учителя других сект тоже, мол, последовательница отшельника Готамы Висакха расхаживает, напившись алкоголя”. Она сказала тем женщинам:
— Матушки, вы поступили неподобающим образом: я тоже опозорена, и мужья ваши будут сердиться. Что будете теперь делать?
— Притворимся больными, госпожа.
— Ведь вас выдаст ваше поведение.
Женщины пошли домой и притворились больными. И вот мужья их стали спрашивать: “Где такая-то и такая-то?”. Услышав в ответ, что все больны, мужья смекнули: “Уж наверняка, они выпили оставшийся самогон”, — и, поколотив жён, заставили их хлебнуть горя.
В другой раз, опять по случаю праздника, женщинам захотелось выпить. Отправившись к Висакхе, они сказали:
— Госпожа, отведи нас в парк.
— Вы уже меня опозорили. Ступайте! Не поведу я вас.
Получив отказ, женщины посовещались: мол, теперь так не получится. Затем снова отправились к Висакхе и сказали:
— Госпожа, хотим почтить Будду. Отведи нас в монастырь.
— Это, матушки, хорошее дело. Ступайте! Подготовьтесь.
Женщины положили в корзины благоухающие гирлянды, привесили на руки горшочки с алкоголем, завернулись в нарядные одежды и пришли к Висакхе. Входя вместе с ней в монастырь, они отходили в сторону, выпивали самогон и выбрасывали горшочки. Затем усаживались перед Учителем в зале для бесед о Дхамме.
Висакха сказала:
— Почтенный, расскажи им о Дхамме.
Им же, с телами трясущимися от опьянения, пришла в голову мысль спеть. Тогда некие божества из свиты Мары вселились в их тела, намереваясь устроить перед отшельником Готамой представление. Некоторые из женщин стали хлопать перед Учителем в ладоши и смеяться, некоторые начали танцевать. Учитель, размышляя о том, что это, узнал причину и подумал: “Не дам я теперь шанса свите Мары. Не для того я так долго копил совершенства, чтобы свита Марыполучила шанс порезвиться”. Чтобы привести их в чувства, он испустил лучи света из волосинок бровей, и тут же опустилась непроглядная тьма. Женщины испугались, охваченные страхом смерти. И самогон у них в животе переварился. Учитель, сидевший со скрещенными ногами, исчез. Встав на вершине горы Синеру, он испустил луч света из пучка волос между бровей, и в тот же миг как будто взошла тысяча лун. И Учитель обратился к тем женщинам:
— Когда идёте ко мне, не следует приходить пьяными. Ведь это из-за вашего опьянения божества из свиты Мары получили шанс и заставили вас смеяться и делать другие вещи там, где этого делать не подобает. Теперь вам придётся приложить усилия, чтобы утолить огонь страсти и прочее.
Сказав это, он произнёс следующую строфу:
Какой же смех, какая радость,
когда постоянно сгораешь в огне?
Окутанные тьмою,
почему вы не ищете света?
В конце наставления все пять сотен женщин утвердились в Плоде вошедшего в поток.
Учитель, поняв, что они утвердились в непоколебимой вере, спустился с вершины Синеру и сел на сидение Будды. После чего к нему обратилась Висакха:
— Почтенный, в этом виноват алкоголь. Ведь эти женщины, пьяные, сидели перед тобой, самим Буддой, и не могли даже усидеть на месте. Вскочив, хлопая в ладоши, они начали смеяться, петь и танцевать”.
Учитель сказал:
— Да, Висакха, виноват в этом именно алкоголь. Именно из-за него бесчисленные существа попадают в беду.
Затем его спросили, откуда взялся алкоголь. Чтобы подробно рассказать о происхождении алкоголя, Учитель обратился к прошлому и поведал Джатаку о горшке (Джатака 512).
Дхаммапада-Аттхакатха (Комментарии к Дхаммападе. Перевод с пали Елена Рыбьякова).
Беседа о бремени
Bhārasutta (SN 3.1.3.1 / SN 22.22)
Sāvatthiyaṃ.
«Bhārañca, bhikkhave, desissāmi bhārahārañca, bhārādānañca, bhāranikkhepanañca. Taṃ suṇātha sādhukaṃ manasikaretha bhāsissāmī»ti. «Evaṃ, bhante»ti kho te bhikkhū bhagavato paccassosuṃ. Bhagavā etadavoca:
В Саваттхи…
“Я расскажу вам, монахи, о бремени, о несущем бремя, о принятии бремени и об избавлении от бремени. Послушайте и как следует поразмыслите над этим. Я буду говорить”. “Хорошо, Почтенный”, — ответили монахи Благословенному. Благословенный сказал:
«Katamo ca, bhikkhave, bhāro? Pañcupādānakkhandhātissa vacanīyaṃ. Katame pañca? Rūpūpādānakkhandho vedanūpādānakkhandho saññūpādānakkhandho saṃkhārūpādānakkhandho viññāṇūpādānakkhandho. Ayaṃ vuccati, bhikkhave, bhāro.
“И что такое, монахи, бремя? На это следует ответить: пять совокупностей, подверженных цеплянию. Какие пять? Форма как совокупность, подверженная цеплянию, ощущение как совокупность, подверженная цеплянию, восприятие как совокупность, подверженная цеплянию, формации как совокупность, подверженная цеплянию, сознание как совокупность, подверженная цеплянию. Это зовётся, монахи, бременем”.
«Katamo ca, bhikkhave, bhārahāro? Puggalotissa vacanīyaṃ. Yo’yaṃ āyasmā evannāmo evaṃgotto. Ayaṃ vuccati, bhikkhave, bhārahāro.
“И кто такой, монахи, несущий бремя? На это следует ответить: личность. Вот достопочтенный с таким-то именем, такой-то фамилией — он зовётся, монахи, несущим бремя”.
«Katamañca, bhikkhave, bhārādānaṃ? Yāyaṃ taṇhā ponobhavikā nandirāgasahagatā tatra tatrābhinandinī, seyyathīdaṃ: kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā. Idaṃ vuccati, bhikkhave, bhārādānaṃ.
“И что такое, монахи, принятие бремени? Та жажда, что ведёт к повторному существованию, сопровождаемая наслаждением и страстью, обретающая удовольствие здесь и там, а именно: жажда чувственных удовольствий, жажда существования, жажда несуществования — она зовётся, монахи, принятием бремени”.
«Katamañca, bhikkhave, bhāranikkhepanaṃ? Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo. Idaṃ vuccati, bhikkhave, bhāranikkhepana»nti.
“И что такое, монахи, избавление от бремени? Затухание и прекращение без остатка этой самой жажды, отказ, оставление, освобождение, отсутствие привязанности — это зовётся, монахи, избавлением от бремени”.
Idamavoca bhagavā. Idaṃ vatvā sugato athāparaṃ etadavoca satthā:
Так сказал Благословенный. Сказав это, Сугата*, Учитель, добавил следующее:
"Bhārā bhave pañcakkhandhā, bhārahāro ca puggalo, Bhārādānaṃ dukhaṃ loke, bhāranikkhepanaṃ sukhaṃ. “Бремя, в действительности, это пять совокупностей, А несущий бремя — это личность. Принятие бремени — страдание в мире, Избавление от бремени — счастье. Nikkhipitvā garuṃ bhāraṃ, aññaṃ bhāraṃ anādiya, Samūlaṃ taṇhaṃ abbuyha nicchāto parinibbuto"ti. Сложив с себя тяжкое бремя, Не принимай другого. Вырвав жажду с корнем, Будь удовлетворён и абсолютно спокоен”.
* Эпитет Будды, «достигший блага».